Прислушайся к голосу разума! Слышишь? Слышишь, какую чушь он несет?! (с)
Автор: Фаолин
Бета: Лидэн
Фандом: Katekyo hitman Reborn!
Персонажи: Гокудера|Ямамото
Примечание: Написано на Hot Yaoi! По заявке "Гокудера | Ямамото. "А к Цуне ты в больницу с розами ходил..."".
От автора: Разыскивается заказчик!
Гокудера ненавидит больницы - там запрещено курить. Ненавидит за постоянную тревогу, нагоняемую такими местами. Даже если ты здоров, стоит окунуться в атмосферу больничной стерильности и запах лекарств, обязательно подхватишь какую-нибудь заразу. Или неприятностей на свою голову схлопочешь.
- Здорово, - привычно бросает Хаято, закрывая дверь палаты. Выглядит он сейчас как святая Тереза, притащившая страдальцу корзину с целебными яблочками. Самому тошно, но что поделать - иначе Ямамото совсем загнется среди белых стен и приборов с непонятными графиками. А добьет Хранителя Дождя капельница, вкачивающая ему лошадиную дозу лекарств.
- Привет, - Хаято встречают знакомой улыбкой. В последнее время Гокудера считает ее величайшим оскорблением своего интеллекта. Ямамото, кажется, полагает, что Правая Рука десятого конченый идиот и ничего не замечает.
читать дальшеЭто бесит до зуда в костяшках пальцев, но Гокудера притворяется, что верит этой улыбке. Верит тихому, надтреснутому смеху и глазам, в которых погасли озорные смешинки, стоило Ямамото услышать прогнозы врачей.
Тошно, мерзко и страшно смотреть на такого Такеши - лицемерного ради друзей и отца. Порой хочется взять придурка за ворот больничной пижамы и встряхнуть хорошенько, а лучше - приложить об стенку. Может тогда из его пустой головы выветрится вся дурь...
- Как настроение?
А чем Гокудера лучше Ямамото с его враньем? Каждый день одни и те же вопросы, по правилам этикета. Спасительные, но лицемерные насквозь.
Хаято никогда бы не опустился до этого, если б знал, что в самом деле нужно говорить в такие моменты.
Поинтересоваться, не болит ли чего? Глупо: по Такеши прекрасно видно, что боль адская. Да и толку спрашивать, если помочь никак не можешь?
Спросить, что новенького? Вообще бред.
Рассказать, как прошел день?
Когда-то Хаято вещал об этом спящему Ламбо, на чем был позорно подловлен Реборном. Гокудера рассказал бы, да что-то мешает: то ли внимательный взгляд Ямамото и его фальшивая улыбка, то ли инвалидное кресло, ждущее своего часа в углу палаты. С Ламбо было проще: он шел на поправку. Он мог выздороветь. С Ямамото - не так. Все говорят, что не так, даже Шамал, провались он пропадом.
- Все хорошо. Медсестра сказала, что мне скоро можно будет выходить из палаты.
Ямамото хочет сказать что-то еще, но запинается, словно подавившись собственными надеждами. Гокудере не нужно смотреть на Хранителя Дождя, чтобы понять: взгляд метнулся с коляске, скользнул на ноги, и улыбка растаяла, чтобы сразу же смениться новой, еще более ненатуральной.
Такеши - бездарный актер. Как и Гокудера.
- Только этой дуре Хару не говори, а то не отстанет.
- Почему?
- Задолбает воплями, вот почему. "Ямамото, пойдем на улицу! Хару хочет погреться на солнышке!". Тьфу! - Хаято на автомате достает из кармана перочинный нож и принимается чистить краснобокое яблоко. Такеши молчит, наблюдая за удлиняющейся лентой кожицы, и Хаято успокаивается.
Самое лучшее сейчас - отвлечься. Есть нож, есть яблоко, которое надо почистить. Остального пусть не будет. Хотя бы на время.
- Да ладно тебе. Ты к ней слишком суров.
- Да я вообще мировое зло. С яблоком и ножиком. Разве не заметно?
- Не зло. Просто судишь ее слишком строго.
- Как есть, так и сужу. Что-то не нравится?
Больничная койка на удивление жесткая и неудобная, но больше в палате присесть некуда. Простыни тихо шуршат, когда Гокудера опускается рядом с Ямамото. По сравнению с кристально-белыми простынями одежда Хранителя урагана кажется грязной, а он сам – лишним в этой комнате.
- Эй... - несмелое прикосновение к локтю заставляет руку дрогнуть, и кожура падает на пол. Замечательно. Не хватало еще сто пятьдесят первого выговора за загрязнение территории больницы. - Что случилось?
- Нихера не случилось, - автоматически огрызается Хаято, но Ямамото никогда не боялся подобных выпадов. По большому счету, единственный, кто никогда их не боялся.
Такеши сжимает пальцы крепче, будто Гокудера вот-вот вскочит и умчится в неизвестном направлении.
- Случилось. В чем дело?
В чем дело? Дело в идиотке Хару, которая не умеет держать слова. В тупой эгоистичной сучке Хару, с утра обещавшей проведать Хранителя Дождя, а потом со спокойной совестью умотавшей на какую-то косплейную вечеринку. Вот в чем дело, мать твою!
- Ни в чем. Держи. Не будешь нормально есть - в жизни отсюда не выберешься.
Ямамото принимает очищенное яблоко свободной рукой, но отпускать Гокудеру не торопится.
- Поругались?
- Нет, - даже врать не приходится. Чтобы поругаться, нужны хорошие отношения, а их не было и не будет. – Не поругались.
Никогда не мирились.
- Тогда в чем дело?
- Я же тебе яблоко почистил. Ешь давай.
Ямамото послушно откусывает, продолжая сверлить Хаято вопросительным взглядом.
Ну почему он по жизни такой покладистый, а прекратить этот бессмысленный допрос не может? Знает же, что из Гокудеры раскаленными клещами ответа не вытянешь, если тот не желает рассказывать.
- Спасибо. И все-таки…
- Твою мать, я же сказал: все в порядке! Что непонятно?
- А позже расскажешь?
- Да куда я денусь? – ладно, черт с ним. Пусть сейчас отстанет, а потом, авось, забудет, что так и не добился ответа.
- Договорились, - улыбается искренней, чем за весь последний месяц, и переключает внимание на яблоко.
В больнице время тянется долго, особенно когда не знаешь, что сказать.
«И все-таки не такой уж ты придурок», - думает Гокудера, когда Такеши сам предлагает тему для разговора, спрашивая о недавней игре. Хаято рассказывает, прекрасно понимая – он ходил на этот идиотский матч только чтобы в красках описать его сейчас; запомнил все так точно, что может рассказать, на какой минуте один из товарищей Такеши потерял бейсболку.
Черт возьми, Гокудера даже начал разбираться в правилах этой мутатени…
А Ямамото слушает, догрызая второе яблоко. То ли действительно по фруктам соскучился, то ли пытается спрятать грустно опущенные уголки губ. А может и то и другое одновременно, хрен разберешь.
Гокудера понимает, что заговорился, когда Такеши отворачивается к окну и смотрит в затянутое свинцовыми тучами небо.
Твою мать, косяк за косяком.
- Эй, завязывай киснуть, придурок бейсбольный, - Хаято уже заносит руку, чтобы врезать Ямамото по плечу, но в последний момент останавливается – ослабленный операциями организм такой поддержки не оценит.
- Что? Я совсем не кисну, не волнуйся.
- Ага, ты это моей бабушке рассказывай. Слепых здесь нет.
- Знаешь… А к Тсуне ты в больницу с розами ходил.
- Чего? – Гокудера что, ослышался?
- Когда Тсуна сломал ногу, помнишь? – ну вот, опять эта чертова улыбка. Да сколько можно? И при чем тут Джудайме? Оставшиеся мозги в чертовой больнице отлежал? – Ему ты приносил розы.
- И? С чем я еще должен был прийти? Десятый из-за меня пострадал.
- Да так, не бери в голову. Просто вспомнилось, - а вот эта улыбка даже хуже той, которой Такеши прикрывается весь месяц. Точно так же Ямамото улыбался, когда ему пришлось выбирать, чему посвятить жизнь: любимому спорту или владению катаной. Отчаянная, безнадежная маска – единственный способ защититься от окружающего мира и убедить всех, что ничего страшного не происходит.
Твою мать, это всего лишь розы! Что за трагедия?
- Вспомнилось ему…Ты бы еще детсадовские годы припомнил, - на автомате ворчит Хаято. Ну а как еще реагировать на такой бред? – Ладно, мне пора. Завтра заскочу после школы.
- Хорошо. Передай остальным привет, ладно? – вот и она - прощальная улыбка. Стандартно-оптимистичная, последняя из набора. Когда Ямамото улыбается так, Гокудере кажется, что Такеши рад его уходу. Задевает.
- Передам. А ты не дуйся по мелочам, понял?
- Я не дуюсь. Правда.
«Да вали уже отсюда» - практически написано у Ямамото на лбу. Большими разборчивыми буквами – и слепой разглядит.
- Все, ушел, - сообщает Гокудера, выходя из палаты и стараясь не ускорять шага.
Вот тебе и благодарность за беспокойство. Практически за дверь выставили. Ну и хрен с ним, обидчивым таким. Пусть дуется, сколько влезет, если так больше нравится. И нашел же из-за чего обижаться! Ладно бы что серьезное, а то блин цветочков ему не принесли. Бред.
Гокудере кажется, что он вынырнул из болота, когда дверь больницы закрывается за его спиной.
Злость улетучивается с каждым глотком свежего воздуха, и поведение бейсбольного придурка уже не кажется таким обидным и глупым. Все-таки Такеши имеет право на плохое настроение. Хаято вон провел в больнице всего час, а то и меньше, и испытывает чуть ли не щенячий восторг, выйдя оттуда. А ведь даже неизвестно, сколько Ямамото предстоит там проторчать. Благо хоть во дворе гулять разрешат.
«Да какое это «гулять»?» - скептически хмыкает внутренний голос, когда Хаято выруливает на мощеную дорожку, петляющую сквозь окружающий больницу небольшой парк.
Те еще гуляния в инвалидном-то кресле и компании медсестры. Или шумной толпы друзей, рассказывающих, как хорошо и интересно за стенами больницы. Друзья попрощаются и разбегутся каждый по своим делам. Они не задумаются, что после их ухода Ямамото вернется в склеп, называемый больничной палатой. И даже когда выйдет оттуда…
Нет, выйти в прямом смысле слова он уже никогда не сможет.
Хаято и сам не понимает, почему останавливается, уставившись на собственные ноги. Ноги как ноги, ничего особенного, но, черт возьми, какое счастье, что они у него есть.
Страх подбирается со спины, царапает колючим дыханием шею, заставляя Хранителя Урагана зябко ежиться.
А сколько раз он уже мог этих ног лишиться? Один бой с Гаммой чего стоил. Ведь сложись все чуть хуже - и коротать Гокудере остаток жизни в инвалидном кресле, точно так же глядя на небо сквозь окно, как сегодня смотрел Ямамото.
Смог бы Гокудера жить, осознавая, что не в силах ничего изменить? Смог бы выбираться из комнаты, гулять с друзьями на свежем воздухе, а потом быть отвезенным на гребаной коляске обратно домой и смиренно ждать, когда они вернутся с очередной миссии с кипой ярких впечатлений? А Такеши все еще может: и гулять в парке, и слушать, как проходят матчи его бывшей команды, и видеть друзей, живущих полной жизнью. И не позволяет себе ненавидеть их за это.
- Вот же блин. Ну где я ему эти розы возьму?
Проще всего в цветочном магазинчике, расположенном в нескольких кварталах от школы. Ничего не стоит заскочить туда после уроков, прикупить букетик и отнести цветы бейсбольному придурку, чтобы прекращал хандрить.
Идиотство, но вдруг сработает.
«Нет, не сработает», - шепчет внутренний голос. Тот самый голос, который всегда подсказывает, когда атаковать во время боя, куда свернуть на развилке дорог и сколько времени нужно просидеть в засаде, пока опасность не минует. - «Либо сегодня, либо уже никогда».
В принципе, можно было бы сбегать прямо сейчас, но это тоже не то. Совсем не то.
Память услужливо подкидывает места, где можно отыскать дурацкие розы, и ни один из вариантов не подходит: до ближайшего цветочного ларька около получаса пути. И никаких вариантов, кроме этого. Разве что…
Ноги сами несут вперед по дороге сквозь парк. Пара плавных поворотов, и Хранитель Урагана оказывается у цели – размашистого розового куста, радующего глаз пурпурными цветами.
- Идиотизм выходит на новый уровень – злобно констатирует Хаято, воровато оглядываясь по сторонам и раздвигая колючий кустарник. Перочинный ножик приходится как нельзя кстати – не будь его, пришлось бы ломать ощетинившиеся острыми иглами черенки голыми руками.
Резкая боль расползается по ладони, и Гокудера, матерясь на родном итальянском, вытаскивает руку из зарослей. Как и ожидалось – прополосовал шипом всю ладонь, даже запястье умудрился зацепить. И все ради чего? Ради прихоти бейсбольного придурка. Ладно бы еще для девчонки какой, а тут на тебе… Ну что за жизнь такая?
- Только попробуй мне вякнуть, что не любишь красные…
Импровизированный букет получается слишком громоздким: стебли норовят выскочить из руки, шипы предупреждающе цепляются за рукава водолазки, а листья торчат в разные стороны, как иголки хибаревских ежей. Не букет, а одна сплошная неприятность, и эту неприятность Гокудера собирается преподнести Ямамото – пусть он с ней мучается.
«Преподнести». Черте что. Никто никому ничего преподносить не будет: Хаято просто зайдет в палату, молча поставит букет в вазу, предварительно выбросив оттуда растерявшие половину лепестков подсолнухи, и уйдет. Несложно, да. И никаких сентиментов.
Обратный путь до дверей больницы занимает пару минут, но Хаято все равно не успевает. Худенькая, ростом по плечо Гокудере, медсестра будто из - под земли вырастает, вставая на пути непреодолимым препятствием.
- Простите, но часы посещений окончены. Приходите завтра, - взгляд на секунду перескакивает на зажатый в руке веник, гордо именуемый букетом. – Приносим извинения.
- Блин, да мне пару минут всего нужно… - выдыхает запыхавшийся Хаято, прекрасно понимая – его не пустят. Персонал в Японии услужлив дальше некуда. И ровно настолько же непреклонен.
- Еще раз просим извинить. Завтра часы посещений начинаются с десяти утра.
- Твою мать…
Ну и что теперь делать? Пытаться переубедить эту медсестричку все равно, что подземный тоннель от Японии до Италии голыми руками копать.
- Приходите завтра, - еще один поклон, ясно говорящий «Вам пора на выход».
- Ладно, я понял. Спасибо, - Джудайме просил Гокудеру быть по мере возможностей вежливым, а приказ Десятого – закон. Даже если Хаято это совсем не нравится.
Больничные двери тихо закрываются за спиной, что на этот раз совсем не радует.
И что ему делать с этим чертовым букетом? В мусорку выбросить? Разве ради этого Хранитель Урагана столько по кустам лазил?
Почему-то вспоминается вымученная улыбка Ямамото. Он ведь не знает, что Хаято полез за этими идиотскими цветами. А, значит, не расстроится, если их не получит, верно?
Верно-то верно, вот только на душе легче не становится. Ведь собирался же… порадовать блин. Игластым веником, но все же. Да и не убудет от Гокудеры, если он немного пораскинет мозгами.
Безвыходных ситуаций не бывает. Проверено. И запасной вариант есть всегда.
Например, можно сказать медсестре, что Хаято пришел к своей девушке, у которой сегодня день рождения. По такому поводу даже упертый японский медперсонал может сделать исключение. Правда, если Гокудеру решат проводить, будет картина маслом. Девушка из Ямамото как монах из Шамала. Да и вообще…
Нет, не покатит.
Может, больным прикинуться? Нет, тоже не вариант: пациент, рвущийся в больницу с букетом, это, как минимум, странно. А без цветов там делать нечего.
В таком случае единственный вариант – через черный вход просочиться. Он обязательно должен где-то быть. Главное внутрь попасть, дальше – по обстоятельствам.
Поиски запасного входа успехом не увенчались, но решение проблемы все-таки пришло. А точнее - Хаято сам до него дошел, чуть не вписавшись в него плечом, когда брел вдоль больничной стены.
Пожарная лестница оказалась совсем не такой, какие Гокудера видел в Италии: узкая, сделанная из серебристого металла, под цвет стены. Такую издалека и не заметишь. Плюс к этому ветвистые деревья, ровным рядом посаженные прямо у стены. В таких густых кронах не только Гокудера, а целый взвод военных спрятаться сможет. А при большом желании и два.
Найти самую близкую от окна Ямамото лестницу не составило труда: после первого посещения, когда все уходили из больницы, Джудайме показал Гокудере нужное окно. Хаято тогда так и не понял, зачем ему знать, где палата бейсбольного придурка, о чем тут же поинтересовался у Босса. Ответом послужила едва заметная улыбка, значения которой Хранитель Урагана не понял, а уточнять постеснялся – на кой черт Джудайме такая несообразительная Правая Рука?
Большим идиотом Гокудера не чувствовал себя еще никогда. Только полный придурок станет штурмовать больницу по пожарной лестнице, зажав злосчастный букет в зубах. Знал бы, что придется покорять вершины медицинского Эвереста – прихватил бы рюкзак.
- Тфоюшшмать… - в сердцах выдает Хаято, хлестко получив по лбу веткой и чуть не выронив букет. Не хватало еще посеять «подарок», когда почти добрался до места назначения…
О том, что окно может быть заперто изнутри, Гокудера предпочел не думать. Если так, то все старания напрасны: с кровати Ямамото без посторонней помощи встать не может, и впустить горе-каскадера будет некому. Разве что медсестру позвать… А это полный провал.
Впрочем, опасения не оправдались, судьба оказалась благосклонна к Хранителю Урагана. Никаких запертых окон, залезай – не хочу. Приоткрытые створки приглашающе покачиваются от ветра в такт легким белым шторам.
Правильно, больным нужен свежий воздух…
Гокудера покрепче вцепляется вспотевшими пальцами в лестницу и заглядывает в палату, как вор, замысливший стырить нечто безобразно ценное.
Ямамото лежит, держа в руках учебник; ему приходится читать его на весу – травма пока еще не позволяет опереться спиной на подушки.
Может, зря Хаято все это затеял? Возможно, Такеши эти цветы вовсе не нужны и он действительно не обиделся? И тут Гокудера влезает через окно и вручает Хранителю Дождя растрепанный колючий веник… как круглый дурак. Позорище…
Но вдруг нет? Если Гокудера все-таки не ошибся, что тогда?
Да и можно ли останавливаться на последнем шаге, когда весь путь практически пройден?
«Ты все еще можешь повернуть назад. Выбросить чертов букет и сделать вид, что ничего не было. Никто не узнает. И возможного позора можно будет избежать», - предательски нашептывает внутренний голос. К нему хочется прислушаться – он плохого не посоветует. Даже если предлагает банально струсить…
Ямамото переворачивает страницу, и даже с такого расстояния Гокудера видит, как Такеши морщится – каждое движение причиняет боль. Ему ведь тоже проще отложить книгу, раз ее тяжело держать. Но она все еще в его руках.
Если Ямамото не отступает, какого черта Гокудера собрался деру дать? Нет уж.
Ладно, будь что будет. Бывают ошибки и пострашнее, чем какой-то там букет… Наверно.
Створка легко, почти беззвучно, поддается. При желании Гокудера даже мог бы влезть в комнату незамеченным, если б не идиотская ваза с подсолнухами. Одно неосторожное движение, и цветы летят на пол с грохотом, способным переполошить всю больницу.
Ну вот, не вышло пафосного появления с букетом в зубах. Оно и к лучшему.
Ямамото отрывается от книги и несколько секунд смотрит на источник шума, а затем в окно.
Хаято прекрасно знает, какой зрелище представляет из себя со стороны: запыхавшийся, всклокоченный, с запутавшимися в волосах листьями и букетом в зубах. Вот же блин…
- Гокудера? – смотрят на Хранителя Урагана так, будто он только что с радуги грохнулся. Идея попасть к Такеши в палату таким по-рехеевски экстремальным способом кажется все более дурацкой.
- Шего?.. – злобно интересуется Гокудера, практически вваливаясь в комнату и наконец-то вытаскивая букет изо рта. Уголки губ неприятно саднят, на языке привкус древесины. Но это все ерунда. Куда противней тянущее в груди беспокойство, которое не получается спрятать даже под мрачным взглядом. – Какого черта ты лежишь на четвертом этаже? Я задолбался сюда лезть!
- Извини, так получилось… - Ямамото, как обычно, не обращает внимания на грубость. Только смотрит во все глаза то на кустарный букет в руке Гокудеры, то на самого Гокудеру, который уже готов сквозь землю провалиться. – А это что?
- Совсем ослеп, что ли? Розы. Ты же вроде как их хотел, - самое лучшее сейчас – сделать вид, что ничего особенного не происходит, и заняться посторонними делами. Например, вазу с пола подобрать. Так хотя бы не заметно, что щеки горят, как от пощечин. – Что не так-то?
- Мне?
Ну не идиот ли? О Мария, и за что на голову Хаято свалилось это несчастье?
- Нет, твоему соседу, из тридцать пятой.
- Эй, Гокудера… – тихо зовет Ямамото, и грудь обжигает знакомым теплом. Тем самым, которое Хранитель Урагана уже почти забыл. Ценить которое научился только когда оно бесследно исчезло из его жизни. Знакомым, правильным и родным.
Ямамото улыбается так ярко и искренне, так по-настоящему. Будто и не было наполненных болью и безысходностью дней, не было той страшной ночи и напряженной тишины у дверей операционной. Не было Шимон с их идиотской гордостью. Не было поединков и вселяющих ужас Вендиче.
Все стирается этой улыбкой. Исчезает, как неудачный рисунок под ластиком.
Ничего не кончилось. Все только начинается. А палата, идиотские диагнозы и скорбно качающие головами врачи… лишь временные трудности.
Пока Такеши улыбается так, беда – не беда. Пусть даже ради этого Гокудере придется каждый божий день обворовывать больничный сад и взбираться по проклятой лестнице.
Оно того стоит. Действительно стоит.
- Чего? – голос слушается плохо.
Хаято хочется смеяться над собственной глупостью. Как он мог поверить, что все потеряно? Как мог навечно прописать Такеши с этой чертовой больнице? Как посмел сомневаться?
Дурак.
- А можно?.. – Ямамото протягивает руку открытой ладонью вверх. Движения неуверенные, совсем не такие, как раньше. Но ничего страшного, все вернется. Эти руки снова будут уверенно сжимать биту и рукоять катаны. Будут панибратски ложиться Гокудере на плечи, когда он этого совсем не ждет. И, возможно, Хаято даже перестанет их с себя сбрасывать.
- Можно. Держи.
Такеши берет цветы так аккуратно, будто от одного неловкого прикосновения все лепестки могут осыпаться. Видел бы он, как Гокудера этот букет в зубах тащил…
Хотя видел же.
«Вот придурок бейсбольный…» - даже в мыслях звучит фальшиво.
Если Ямамото такой идиот, то Гокудера – идиот сферический. Потому что улыбается, глядя на другого, радостного, идиота. И даже не в состоянии притвориться, что ему все равно. – Смотри, на шипы не напорись.
- Нестрашно. Мне нравится так, - беззаботно смеется Такеши, и Гокудере вдруг кажется, что ему только что сказали нечто крайне важное. Что именно – хрен его знает, но сказали. – Спасибо, Хаято.
«Мазохист чертов…» - почти слетает с губ, но в последнюю секунду язык словно прилипает к нёбу.
Улыбка Ямамото слишком радостная и лучистая, чтобы отвечать на нее грубостью. Или притворяться, что не хочешь ее видеть - не дай бог погаснет.
Разве можно гасить свет, который нужен тебе больше жизни?
Бета: Лидэн
Фандом: Katekyo hitman Reborn!
Персонажи: Гокудера|Ямамото
Примечание: Написано на Hot Yaoi! По заявке "Гокудера | Ямамото. "А к Цуне ты в больницу с розами ходил..."".
От автора: Разыскивается заказчик!
Гокудера ненавидит больницы - там запрещено курить. Ненавидит за постоянную тревогу, нагоняемую такими местами. Даже если ты здоров, стоит окунуться в атмосферу больничной стерильности и запах лекарств, обязательно подхватишь какую-нибудь заразу. Или неприятностей на свою голову схлопочешь.
- Здорово, - привычно бросает Хаято, закрывая дверь палаты. Выглядит он сейчас как святая Тереза, притащившая страдальцу корзину с целебными яблочками. Самому тошно, но что поделать - иначе Ямамото совсем загнется среди белых стен и приборов с непонятными графиками. А добьет Хранителя Дождя капельница, вкачивающая ему лошадиную дозу лекарств.
- Привет, - Хаято встречают знакомой улыбкой. В последнее время Гокудера считает ее величайшим оскорблением своего интеллекта. Ямамото, кажется, полагает, что Правая Рука десятого конченый идиот и ничего не замечает.
читать дальшеЭто бесит до зуда в костяшках пальцев, но Гокудера притворяется, что верит этой улыбке. Верит тихому, надтреснутому смеху и глазам, в которых погасли озорные смешинки, стоило Ямамото услышать прогнозы врачей.
Тошно, мерзко и страшно смотреть на такого Такеши - лицемерного ради друзей и отца. Порой хочется взять придурка за ворот больничной пижамы и встряхнуть хорошенько, а лучше - приложить об стенку. Может тогда из его пустой головы выветрится вся дурь...
- Как настроение?
А чем Гокудера лучше Ямамото с его враньем? Каждый день одни и те же вопросы, по правилам этикета. Спасительные, но лицемерные насквозь.
Хаято никогда бы не опустился до этого, если б знал, что в самом деле нужно говорить в такие моменты.
Поинтересоваться, не болит ли чего? Глупо: по Такеши прекрасно видно, что боль адская. Да и толку спрашивать, если помочь никак не можешь?
Спросить, что новенького? Вообще бред.
Рассказать, как прошел день?
Когда-то Хаято вещал об этом спящему Ламбо, на чем был позорно подловлен Реборном. Гокудера рассказал бы, да что-то мешает: то ли внимательный взгляд Ямамото и его фальшивая улыбка, то ли инвалидное кресло, ждущее своего часа в углу палаты. С Ламбо было проще: он шел на поправку. Он мог выздороветь. С Ямамото - не так. Все говорят, что не так, даже Шамал, провались он пропадом.
- Все хорошо. Медсестра сказала, что мне скоро можно будет выходить из палаты.
Ямамото хочет сказать что-то еще, но запинается, словно подавившись собственными надеждами. Гокудере не нужно смотреть на Хранителя Дождя, чтобы понять: взгляд метнулся с коляске, скользнул на ноги, и улыбка растаяла, чтобы сразу же смениться новой, еще более ненатуральной.
Такеши - бездарный актер. Как и Гокудера.
- Только этой дуре Хару не говори, а то не отстанет.
- Почему?
- Задолбает воплями, вот почему. "Ямамото, пойдем на улицу! Хару хочет погреться на солнышке!". Тьфу! - Хаято на автомате достает из кармана перочинный нож и принимается чистить краснобокое яблоко. Такеши молчит, наблюдая за удлиняющейся лентой кожицы, и Хаято успокаивается.
Самое лучшее сейчас - отвлечься. Есть нож, есть яблоко, которое надо почистить. Остального пусть не будет. Хотя бы на время.
- Да ладно тебе. Ты к ней слишком суров.
- Да я вообще мировое зло. С яблоком и ножиком. Разве не заметно?
- Не зло. Просто судишь ее слишком строго.
- Как есть, так и сужу. Что-то не нравится?
Больничная койка на удивление жесткая и неудобная, но больше в палате присесть некуда. Простыни тихо шуршат, когда Гокудера опускается рядом с Ямамото. По сравнению с кристально-белыми простынями одежда Хранителя урагана кажется грязной, а он сам – лишним в этой комнате.
- Эй... - несмелое прикосновение к локтю заставляет руку дрогнуть, и кожура падает на пол. Замечательно. Не хватало еще сто пятьдесят первого выговора за загрязнение территории больницы. - Что случилось?
- Нихера не случилось, - автоматически огрызается Хаято, но Ямамото никогда не боялся подобных выпадов. По большому счету, единственный, кто никогда их не боялся.
Такеши сжимает пальцы крепче, будто Гокудера вот-вот вскочит и умчится в неизвестном направлении.
- Случилось. В чем дело?
В чем дело? Дело в идиотке Хару, которая не умеет держать слова. В тупой эгоистичной сучке Хару, с утра обещавшей проведать Хранителя Дождя, а потом со спокойной совестью умотавшей на какую-то косплейную вечеринку. Вот в чем дело, мать твою!
- Ни в чем. Держи. Не будешь нормально есть - в жизни отсюда не выберешься.
Ямамото принимает очищенное яблоко свободной рукой, но отпускать Гокудеру не торопится.
- Поругались?
- Нет, - даже врать не приходится. Чтобы поругаться, нужны хорошие отношения, а их не было и не будет. – Не поругались.
Никогда не мирились.
- Тогда в чем дело?
- Я же тебе яблоко почистил. Ешь давай.
Ямамото послушно откусывает, продолжая сверлить Хаято вопросительным взглядом.
Ну почему он по жизни такой покладистый, а прекратить этот бессмысленный допрос не может? Знает же, что из Гокудеры раскаленными клещами ответа не вытянешь, если тот не желает рассказывать.
- Спасибо. И все-таки…
- Твою мать, я же сказал: все в порядке! Что непонятно?
- А позже расскажешь?
- Да куда я денусь? – ладно, черт с ним. Пусть сейчас отстанет, а потом, авось, забудет, что так и не добился ответа.
- Договорились, - улыбается искренней, чем за весь последний месяц, и переключает внимание на яблоко.
В больнице время тянется долго, особенно когда не знаешь, что сказать.
«И все-таки не такой уж ты придурок», - думает Гокудера, когда Такеши сам предлагает тему для разговора, спрашивая о недавней игре. Хаято рассказывает, прекрасно понимая – он ходил на этот идиотский матч только чтобы в красках описать его сейчас; запомнил все так точно, что может рассказать, на какой минуте один из товарищей Такеши потерял бейсболку.
Черт возьми, Гокудера даже начал разбираться в правилах этой мутатени…
А Ямамото слушает, догрызая второе яблоко. То ли действительно по фруктам соскучился, то ли пытается спрятать грустно опущенные уголки губ. А может и то и другое одновременно, хрен разберешь.
Гокудера понимает, что заговорился, когда Такеши отворачивается к окну и смотрит в затянутое свинцовыми тучами небо.
Твою мать, косяк за косяком.
- Эй, завязывай киснуть, придурок бейсбольный, - Хаято уже заносит руку, чтобы врезать Ямамото по плечу, но в последний момент останавливается – ослабленный операциями организм такой поддержки не оценит.
- Что? Я совсем не кисну, не волнуйся.
- Ага, ты это моей бабушке рассказывай. Слепых здесь нет.
- Знаешь… А к Тсуне ты в больницу с розами ходил.
- Чего? – Гокудера что, ослышался?
- Когда Тсуна сломал ногу, помнишь? – ну вот, опять эта чертова улыбка. Да сколько можно? И при чем тут Джудайме? Оставшиеся мозги в чертовой больнице отлежал? – Ему ты приносил розы.
- И? С чем я еще должен был прийти? Десятый из-за меня пострадал.
- Да так, не бери в голову. Просто вспомнилось, - а вот эта улыбка даже хуже той, которой Такеши прикрывается весь месяц. Точно так же Ямамото улыбался, когда ему пришлось выбирать, чему посвятить жизнь: любимому спорту или владению катаной. Отчаянная, безнадежная маска – единственный способ защититься от окружающего мира и убедить всех, что ничего страшного не происходит.
Твою мать, это всего лишь розы! Что за трагедия?
- Вспомнилось ему…Ты бы еще детсадовские годы припомнил, - на автомате ворчит Хаято. Ну а как еще реагировать на такой бред? – Ладно, мне пора. Завтра заскочу после школы.
- Хорошо. Передай остальным привет, ладно? – вот и она - прощальная улыбка. Стандартно-оптимистичная, последняя из набора. Когда Ямамото улыбается так, Гокудере кажется, что Такеши рад его уходу. Задевает.
- Передам. А ты не дуйся по мелочам, понял?
- Я не дуюсь. Правда.
«Да вали уже отсюда» - практически написано у Ямамото на лбу. Большими разборчивыми буквами – и слепой разглядит.
- Все, ушел, - сообщает Гокудера, выходя из палаты и стараясь не ускорять шага.
Вот тебе и благодарность за беспокойство. Практически за дверь выставили. Ну и хрен с ним, обидчивым таким. Пусть дуется, сколько влезет, если так больше нравится. И нашел же из-за чего обижаться! Ладно бы что серьезное, а то блин цветочков ему не принесли. Бред.
Гокудере кажется, что он вынырнул из болота, когда дверь больницы закрывается за его спиной.
Злость улетучивается с каждым глотком свежего воздуха, и поведение бейсбольного придурка уже не кажется таким обидным и глупым. Все-таки Такеши имеет право на плохое настроение. Хаято вон провел в больнице всего час, а то и меньше, и испытывает чуть ли не щенячий восторг, выйдя оттуда. А ведь даже неизвестно, сколько Ямамото предстоит там проторчать. Благо хоть во дворе гулять разрешат.
«Да какое это «гулять»?» - скептически хмыкает внутренний голос, когда Хаято выруливает на мощеную дорожку, петляющую сквозь окружающий больницу небольшой парк.
Те еще гуляния в инвалидном-то кресле и компании медсестры. Или шумной толпы друзей, рассказывающих, как хорошо и интересно за стенами больницы. Друзья попрощаются и разбегутся каждый по своим делам. Они не задумаются, что после их ухода Ямамото вернется в склеп, называемый больничной палатой. И даже когда выйдет оттуда…
Нет, выйти в прямом смысле слова он уже никогда не сможет.
Хаято и сам не понимает, почему останавливается, уставившись на собственные ноги. Ноги как ноги, ничего особенного, но, черт возьми, какое счастье, что они у него есть.
Страх подбирается со спины, царапает колючим дыханием шею, заставляя Хранителя Урагана зябко ежиться.
А сколько раз он уже мог этих ног лишиться? Один бой с Гаммой чего стоил. Ведь сложись все чуть хуже - и коротать Гокудере остаток жизни в инвалидном кресле, точно так же глядя на небо сквозь окно, как сегодня смотрел Ямамото.
Смог бы Гокудера жить, осознавая, что не в силах ничего изменить? Смог бы выбираться из комнаты, гулять с друзьями на свежем воздухе, а потом быть отвезенным на гребаной коляске обратно домой и смиренно ждать, когда они вернутся с очередной миссии с кипой ярких впечатлений? А Такеши все еще может: и гулять в парке, и слушать, как проходят матчи его бывшей команды, и видеть друзей, живущих полной жизнью. И не позволяет себе ненавидеть их за это.
- Вот же блин. Ну где я ему эти розы возьму?
Проще всего в цветочном магазинчике, расположенном в нескольких кварталах от школы. Ничего не стоит заскочить туда после уроков, прикупить букетик и отнести цветы бейсбольному придурку, чтобы прекращал хандрить.
Идиотство, но вдруг сработает.
«Нет, не сработает», - шепчет внутренний голос. Тот самый голос, который всегда подсказывает, когда атаковать во время боя, куда свернуть на развилке дорог и сколько времени нужно просидеть в засаде, пока опасность не минует. - «Либо сегодня, либо уже никогда».
В принципе, можно было бы сбегать прямо сейчас, но это тоже не то. Совсем не то.
Память услужливо подкидывает места, где можно отыскать дурацкие розы, и ни один из вариантов не подходит: до ближайшего цветочного ларька около получаса пути. И никаких вариантов, кроме этого. Разве что…
Ноги сами несут вперед по дороге сквозь парк. Пара плавных поворотов, и Хранитель Урагана оказывается у цели – размашистого розового куста, радующего глаз пурпурными цветами.
- Идиотизм выходит на новый уровень – злобно констатирует Хаято, воровато оглядываясь по сторонам и раздвигая колючий кустарник. Перочинный ножик приходится как нельзя кстати – не будь его, пришлось бы ломать ощетинившиеся острыми иглами черенки голыми руками.
Резкая боль расползается по ладони, и Гокудера, матерясь на родном итальянском, вытаскивает руку из зарослей. Как и ожидалось – прополосовал шипом всю ладонь, даже запястье умудрился зацепить. И все ради чего? Ради прихоти бейсбольного придурка. Ладно бы еще для девчонки какой, а тут на тебе… Ну что за жизнь такая?
- Только попробуй мне вякнуть, что не любишь красные…
Импровизированный букет получается слишком громоздким: стебли норовят выскочить из руки, шипы предупреждающе цепляются за рукава водолазки, а листья торчат в разные стороны, как иголки хибаревских ежей. Не букет, а одна сплошная неприятность, и эту неприятность Гокудера собирается преподнести Ямамото – пусть он с ней мучается.
«Преподнести». Черте что. Никто никому ничего преподносить не будет: Хаято просто зайдет в палату, молча поставит букет в вазу, предварительно выбросив оттуда растерявшие половину лепестков подсолнухи, и уйдет. Несложно, да. И никаких сентиментов.
Обратный путь до дверей больницы занимает пару минут, но Хаято все равно не успевает. Худенькая, ростом по плечо Гокудере, медсестра будто из - под земли вырастает, вставая на пути непреодолимым препятствием.
- Простите, но часы посещений окончены. Приходите завтра, - взгляд на секунду перескакивает на зажатый в руке веник, гордо именуемый букетом. – Приносим извинения.
- Блин, да мне пару минут всего нужно… - выдыхает запыхавшийся Хаято, прекрасно понимая – его не пустят. Персонал в Японии услужлив дальше некуда. И ровно настолько же непреклонен.
- Еще раз просим извинить. Завтра часы посещений начинаются с десяти утра.
- Твою мать…
Ну и что теперь делать? Пытаться переубедить эту медсестричку все равно, что подземный тоннель от Японии до Италии голыми руками копать.
- Приходите завтра, - еще один поклон, ясно говорящий «Вам пора на выход».
- Ладно, я понял. Спасибо, - Джудайме просил Гокудеру быть по мере возможностей вежливым, а приказ Десятого – закон. Даже если Хаято это совсем не нравится.
Больничные двери тихо закрываются за спиной, что на этот раз совсем не радует.
И что ему делать с этим чертовым букетом? В мусорку выбросить? Разве ради этого Хранитель Урагана столько по кустам лазил?
Почему-то вспоминается вымученная улыбка Ямамото. Он ведь не знает, что Хаято полез за этими идиотскими цветами. А, значит, не расстроится, если их не получит, верно?
Верно-то верно, вот только на душе легче не становится. Ведь собирался же… порадовать блин. Игластым веником, но все же. Да и не убудет от Гокудеры, если он немного пораскинет мозгами.
Безвыходных ситуаций не бывает. Проверено. И запасной вариант есть всегда.
Например, можно сказать медсестре, что Хаято пришел к своей девушке, у которой сегодня день рождения. По такому поводу даже упертый японский медперсонал может сделать исключение. Правда, если Гокудеру решат проводить, будет картина маслом. Девушка из Ямамото как монах из Шамала. Да и вообще…
Нет, не покатит.
Может, больным прикинуться? Нет, тоже не вариант: пациент, рвущийся в больницу с букетом, это, как минимум, странно. А без цветов там делать нечего.
В таком случае единственный вариант – через черный вход просочиться. Он обязательно должен где-то быть. Главное внутрь попасть, дальше – по обстоятельствам.
Поиски запасного входа успехом не увенчались, но решение проблемы все-таки пришло. А точнее - Хаято сам до него дошел, чуть не вписавшись в него плечом, когда брел вдоль больничной стены.
Пожарная лестница оказалась совсем не такой, какие Гокудера видел в Италии: узкая, сделанная из серебристого металла, под цвет стены. Такую издалека и не заметишь. Плюс к этому ветвистые деревья, ровным рядом посаженные прямо у стены. В таких густых кронах не только Гокудера, а целый взвод военных спрятаться сможет. А при большом желании и два.
Найти самую близкую от окна Ямамото лестницу не составило труда: после первого посещения, когда все уходили из больницы, Джудайме показал Гокудере нужное окно. Хаято тогда так и не понял, зачем ему знать, где палата бейсбольного придурка, о чем тут же поинтересовался у Босса. Ответом послужила едва заметная улыбка, значения которой Хранитель Урагана не понял, а уточнять постеснялся – на кой черт Джудайме такая несообразительная Правая Рука?
Большим идиотом Гокудера не чувствовал себя еще никогда. Только полный придурок станет штурмовать больницу по пожарной лестнице, зажав злосчастный букет в зубах. Знал бы, что придется покорять вершины медицинского Эвереста – прихватил бы рюкзак.
- Тфоюшшмать… - в сердцах выдает Хаято, хлестко получив по лбу веткой и чуть не выронив букет. Не хватало еще посеять «подарок», когда почти добрался до места назначения…
О том, что окно может быть заперто изнутри, Гокудера предпочел не думать. Если так, то все старания напрасны: с кровати Ямамото без посторонней помощи встать не может, и впустить горе-каскадера будет некому. Разве что медсестру позвать… А это полный провал.
Впрочем, опасения не оправдались, судьба оказалась благосклонна к Хранителю Урагана. Никаких запертых окон, залезай – не хочу. Приоткрытые створки приглашающе покачиваются от ветра в такт легким белым шторам.
Правильно, больным нужен свежий воздух…
Гокудера покрепче вцепляется вспотевшими пальцами в лестницу и заглядывает в палату, как вор, замысливший стырить нечто безобразно ценное.
Ямамото лежит, держа в руках учебник; ему приходится читать его на весу – травма пока еще не позволяет опереться спиной на подушки.
Может, зря Хаято все это затеял? Возможно, Такеши эти цветы вовсе не нужны и он действительно не обиделся? И тут Гокудера влезает через окно и вручает Хранителю Дождя растрепанный колючий веник… как круглый дурак. Позорище…
Но вдруг нет? Если Гокудера все-таки не ошибся, что тогда?
Да и можно ли останавливаться на последнем шаге, когда весь путь практически пройден?
«Ты все еще можешь повернуть назад. Выбросить чертов букет и сделать вид, что ничего не было. Никто не узнает. И возможного позора можно будет избежать», - предательски нашептывает внутренний голос. К нему хочется прислушаться – он плохого не посоветует. Даже если предлагает банально струсить…
Ямамото переворачивает страницу, и даже с такого расстояния Гокудера видит, как Такеши морщится – каждое движение причиняет боль. Ему ведь тоже проще отложить книгу, раз ее тяжело держать. Но она все еще в его руках.
Если Ямамото не отступает, какого черта Гокудера собрался деру дать? Нет уж.
Ладно, будь что будет. Бывают ошибки и пострашнее, чем какой-то там букет… Наверно.
Створка легко, почти беззвучно, поддается. При желании Гокудера даже мог бы влезть в комнату незамеченным, если б не идиотская ваза с подсолнухами. Одно неосторожное движение, и цветы летят на пол с грохотом, способным переполошить всю больницу.
Ну вот, не вышло пафосного появления с букетом в зубах. Оно и к лучшему.
Ямамото отрывается от книги и несколько секунд смотрит на источник шума, а затем в окно.
Хаято прекрасно знает, какой зрелище представляет из себя со стороны: запыхавшийся, всклокоченный, с запутавшимися в волосах листьями и букетом в зубах. Вот же блин…
- Гокудера? – смотрят на Хранителя Урагана так, будто он только что с радуги грохнулся. Идея попасть к Такеши в палату таким по-рехеевски экстремальным способом кажется все более дурацкой.
- Шего?.. – злобно интересуется Гокудера, практически вваливаясь в комнату и наконец-то вытаскивая букет изо рта. Уголки губ неприятно саднят, на языке привкус древесины. Но это все ерунда. Куда противней тянущее в груди беспокойство, которое не получается спрятать даже под мрачным взглядом. – Какого черта ты лежишь на четвертом этаже? Я задолбался сюда лезть!
- Извини, так получилось… - Ямамото, как обычно, не обращает внимания на грубость. Только смотрит во все глаза то на кустарный букет в руке Гокудеры, то на самого Гокудеру, который уже готов сквозь землю провалиться. – А это что?
- Совсем ослеп, что ли? Розы. Ты же вроде как их хотел, - самое лучшее сейчас – сделать вид, что ничего особенного не происходит, и заняться посторонними делами. Например, вазу с пола подобрать. Так хотя бы не заметно, что щеки горят, как от пощечин. – Что не так-то?
- Мне?
Ну не идиот ли? О Мария, и за что на голову Хаято свалилось это несчастье?
- Нет, твоему соседу, из тридцать пятой.
- Эй, Гокудера… – тихо зовет Ямамото, и грудь обжигает знакомым теплом. Тем самым, которое Хранитель Урагана уже почти забыл. Ценить которое научился только когда оно бесследно исчезло из его жизни. Знакомым, правильным и родным.
Ямамото улыбается так ярко и искренне, так по-настоящему. Будто и не было наполненных болью и безысходностью дней, не было той страшной ночи и напряженной тишины у дверей операционной. Не было Шимон с их идиотской гордостью. Не было поединков и вселяющих ужас Вендиче.
Все стирается этой улыбкой. Исчезает, как неудачный рисунок под ластиком.
Ничего не кончилось. Все только начинается. А палата, идиотские диагнозы и скорбно качающие головами врачи… лишь временные трудности.
Пока Такеши улыбается так, беда – не беда. Пусть даже ради этого Гокудере придется каждый божий день обворовывать больничный сад и взбираться по проклятой лестнице.
Оно того стоит. Действительно стоит.
- Чего? – голос слушается плохо.
Хаято хочется смеяться над собственной глупостью. Как он мог поверить, что все потеряно? Как мог навечно прописать Такеши с этой чертовой больнице? Как посмел сомневаться?
Дурак.
- А можно?.. – Ямамото протягивает руку открытой ладонью вверх. Движения неуверенные, совсем не такие, как раньше. Но ничего страшного, все вернется. Эти руки снова будут уверенно сжимать биту и рукоять катаны. Будут панибратски ложиться Гокудере на плечи, когда он этого совсем не ждет. И, возможно, Хаято даже перестанет их с себя сбрасывать.
- Можно. Держи.
Такеши берет цветы так аккуратно, будто от одного неловкого прикосновения все лепестки могут осыпаться. Видел бы он, как Гокудера этот букет в зубах тащил…
Хотя видел же.
«Вот придурок бейсбольный…» - даже в мыслях звучит фальшиво.
Если Ямамото такой идиот, то Гокудера – идиот сферический. Потому что улыбается, глядя на другого, радостного, идиота. И даже не в состоянии притвориться, что ему все равно. – Смотри, на шипы не напорись.
- Нестрашно. Мне нравится так, - беззаботно смеется Такеши, и Гокудере вдруг кажется, что ему только что сказали нечто крайне важное. Что именно – хрен его знает, но сказали. – Спасибо, Хаято.
«Мазохист чертов…» - почти слетает с губ, но в последнюю секунду язык словно прилипает к нёбу.
Улыбка Ямамото слишком радостная и лучистая, чтобы отвечать на нее грубостью. Или притворяться, что не хочешь ее видеть - не дай бог погаснет.
Разве можно гасить свет, который нужен тебе больше жизни?
@темы: 8059:Yamamoto/Gokudera, Fest, Hot Yaoi, Kateikyoushi Hitman Reborn!, Творчество, Фанфики
-
-
03.01.2011 в 17:22Я, наверное, пойду прорыдаюсь, а потом что-нибудь внятное попробую сказать. ((
Спасибо!..
-
-
03.01.2011 в 18:59Ну вот, расстроила человека...
Вы постарайтесь не грустить - у них все должно кончиться хорошо. Обязательно должно.
-
-
03.01.2011 в 19:10Не-не, я не расстроилась. Наоборот совсем. ))
Как бы это сказать-то...
Мне нравятся именно что реально-канонные Гокудера и Ямамото, и если я вижу их адекватно переданными в чьих-то фиках - я радуюсь. При этом знак моих собственных эмоций, которые обусловлены ситуацией или чувствами, описанными в фике, совершенно не важен. Поскольку значение имеет только то, ощущаются герои «настоящими» или нет. Если да, то это перекрывает все остальное. Независимо от того, будет ли у них там «все хорошо», и независимо от того, что лично я-как-человек чувствую по этому поводу.
В данном случае оно - таки перекрывает. За это и спасибо. ))
*сомневается, получилось ли объяснить*
-
-
03.01.2011 в 20:49*очень надеется, что поняла правильно*
Ну слава богу. А то я уже испугалась...
Спасибо! Я очень старалась написать канонных Ямамото и Гокудеру. Настолько, насколько это возможно...
-
-
03.01.2011 в 21:47Я очень старалась написать канонных Ямамото и Гокудеру. Настолько, насколько это возможно...
Имхо, как раз это и удалось. )) И я тут сижу и радуюсь как слон, попутно хлюпая носом, что это «про них настоящих». ))
-
-
03.01.2011 в 22:16Учитывая тему нашего "закадрового" разговора вдвойне приятно, что получились каноничными.
Ответ я сейчас как раз пишу...
-
-
03.01.2011 в 22:30Жду тогда, угу. ))
-
-
04.01.2011 в 16:34-
-
04.01.2011 в 18:16-
-
05.01.2011 в 01:34Neeko.
Спасибо!)))
-
-
05.01.2011 в 01:36-
-
09.01.2011 в 02:36-
-
09.01.2011 в 18:54Спасибо!
ничегонезнаюя
-
-
09.01.2011 в 18:58